Давненько у меня не бывало приступов злости. Помнится, когда-то было ощущение, будто я состояла целиком из этого чувства. А сейчас я познала дзен частенько пребываю в состоянии нервного пофигизма, прокручивая в голове все свои ошибки, совершенные за столь короткую жизнь. Без опоры на настоящее. Мысли в прошлом, мечтания о хороших былых днях, фантазии (зачастую фентэзийные) о развитии тех или иных сюжетов в жизни.
Просто сейчас меня вывела из себя мысль, что моя разлюбимая (ирония) бабушка - эгоистка. Она печется о себе, о своих вещах, забывая о том, что, собственно, она живет в семье, и нас в расчет тоже надо брать. Это даже не с годами приобретенная черта характера - это у нее по жизни. Она никогда не была хорошей матерью (мама по этому поводу все еще психует), бабушкой она была так себе, но сейчас она бьет себя пяткой по кардиостимулятору, что она вырастила нас. Угу, конечно. Если бы мама работала, а она сидела с нами, то да, тут я бы и не спорила по этому поводу.
Бабуля может в наше отсутствие пройтись по сумкам, чемоданам, шкафам. Она может наши вещи отдать, продать, выкинуть или забрать себе, сказав, что так и было. Лет шесть назад произошел из ряда вон случай - она отдала единственное выходное (дорогущее) мамино платье жене давно умершего племянника. Тетке, живущей в деревне. Естественно, к платью были нужны туфли и сумочка - все это так же было пожертвовано из маминой полки в шкафу. В мамино отсутствие. Без маминого ведома. К счастью, в свою межвахту маме надо было куда-то надеть это платье, и факт пропажи был обнаружен. Бабуля огребла по полной, мамины предметы гардероба вернулись на свое законное место, а эту тетку с семейством я выгоняла криками и ножом по другому поводу.
На протяжении десяти лет (без преувеличений) я просила бабушку из ее квартиры привезти сумку с детскими книгами и журналами. Книги-раскладушки, раскладушка "Хоббита", издание "Хоббита" с офигенными иллюстрациями, подшивка журнала "Малятко", - это только то, что я помню. Бабуля ничего не отвечала - она просто игнорировала. До тех пор, пока ее не ограбила ее квартирантка, вытащив, помимо табуреток-посуды-лампочек еще и мою драгоценную сумку.
У каждой в нашем женском общежитии есть претензии к бабушке. У мамы - что бабушка никогда не была нормальной матерью, а только соперницей. У Ани - что бабушка в трудное время Аниного возвращения в Уренгой, двухлетнего скитания по квартирам, не согласилась продать свою квартиру, аргументируя тем, что эти деньги с продажи квартиры мы прогуляем. У меня, пожалуй, такой претензией будет моя серьезная букинистическая потеря. За которую я уж точно никогда не прощу ее. Скорее нет, меня печалит сам факт игнорирования моей ежемесячной просьбы на протяжении десяти лет.
И мое воображение будоражит мысль, а что бы было, если бы я все-таки осмелилась ее убить тогда... Не психическое состояние, нет. А как бы сложилась наша жизнь тогда. Я на 100% уверена, что мама вышла замуж, Аня не боялась бы поменять работы (иначе потеряла бы общежитие в Уренгое) и уже бы радовала меня родными, а не троюродными племянниками. А я... А я бы жила с грузом на сердце, что убила человека, умела бы готовить, каждый месяц перед приездом мамы стирала прокуренные шторы, рисовала похабные картинки и не боялась вернуться домой в 20:30, где меня с порога не встречал бы вопль "Ты где шлялась?!".